Несмотря на то, что Финляндия не обладала достаточными силами, чтобы повлиять на исход Великой Отечественной войны, определённую помощь в блокировании Ленинграда Третьему Рейху финские военные оказали.
Для написания этого материала я использовал интервью, которое давал финский ветеран Второй Мировой войны Матти Мякинен. Он принимал участие не только во Второй Мировой войне, но и в противостоянии с СССР.
Когда вас призвали в армию?
«Я пошёл добровольцем где-то в январе-феврале 1940 года, был в Зимнюю войну на Выборгском заливе. »
Что вам больше всего запомнилось о той войне?
«О Зимней войне я помню единственное то, что у нас были отдельные батальоны, сформированные из вчерашних школьников. Мы попали на фронт в критический период, в самом конце войны. Выборгский залив так замёрз, что даже русские танки переехали на нашу сторону, – но в тот же день наступил мир, и нам не пришлось побывать в настоящем бою. И надо упомянуть такой момент: у нас в войсковых частях всё снаряжение было настолько на счету, что я получил от армии только ремень и кокарду. »
Действительно, финны не были готовы к вторжению советских войск. Впрочем, и сами командиры Красной армии не ожидали такого ожесточённого сопротивления. При должной подготовке и организации, Зимняя война могла закончиться значительно раньше.
Почему вас не призвали в армию во время мобилизации?
«Меня не призвали, потому что у меня был туберкулёз. То есть, в принципе, я вообще не должен был служить. В то время это было чудовищно страшное заболевание населения по всей Финляндии. Антибиотики появились позже. Когда я вернулся с войны, через 2 года после этого я снова заболел, – и тогда уже меня пролечили антибиотиками. Я был тогда такой худой фенрик, весил 48 кг! »
Где вы брали обмундирование и форму?
«Своя одежда. Оружие – то, что было ранее отобрано у русского».
Вы потерпели поражение в той войне. Что чувствовали финские солдаты?
«Конечно, было большое облегчение, – потому что было невообразимо холодно. Это было зимнее время. Нужно сказать, что из нас сформировали части для охраны границы, мы ходили на лыжах по территории новой границы, и не было времени ничего думать. »
Понимали ли вы, что скоро вам придётся снова воевать с Советским Союзом?
«Конечно, такое предчувствие было. Мы испытывали чувство большой несправедливости. Как бы это по-другому сказать… Мы думали о Финляндии, как о стране, участвовавшей в войне: у нас было от фронта домой несколько часов езды на поезде, а во время Войны-продолжения гражданское население жило среди нас и на Перешейке, мои приятели ходили ужинать домой. Мы защищали свои дома. Это, возможно, объясняет, почему даже имея слабое обеспечение оружием и снаряжением, мы всё-таки смогли не дать себя в обиду. »
В действительности, без первой войны, Финляндия могла бы и не выступить на стороне Оси. Во-первых, финны хотели отомстить за горечь поражения и вернуть себе свои территории. Во-вторых, на международной арене СССР сильно потеряла свои позиции из-за той «неубедительной» победы.
Где вы брали оружие?
«У меня был пистолет Парабеллум. У нас было мало автоматов, их не успевали делать. Они были один на отделение, 4 во взводе. С диском, «Суоми», – того же производителя, что и пулеметы “Лахти Салоранта”. Но потом в Зимнюю войну, мы получили ручные пулемёты от вас.»
Как вы восприняли начало новой войны? Вы хотели освободить свои земли от русских?
«Именно так: заберём обратно то, что потеряли. »
Какими для вас сложились первые дни новой войны?
«Был сильный артиллерийский огонь: помню, что нас обстреливала Ладожская флотилия, била артиллерией по нам с Ладоги. В те дни я был ранен во второй раз: в колено попали осколки снаряда. »
Как вы воспринимали советских солдат?
«Нужно сказать, что о советском противнике существует неправильное представление, предубеждение. Они были точно такие же молодые люди, как мы. Они были хорошо оснащены. Я хочу показать вам единственный мой военный трофей, который иллюстрирует, как хорошо была оснащена русская армия. Вы, наверное, не поверите, но… Вот это у меня ремень русского офицера. Посмотрите, как красиво сделано! Он попал ко мне летом 1941 года, когда наша рота попала в сложную ситуацию: утром был сильный туман, мы маршировали почти по открытой местности, но вдруг туман рассеялся, и с поля соседи (одно из прозвищ русских – прим. пер.) начали стрелять в нас из пулемётов. Мы стали прятаться в полевые межи и овраги; я получил приказ от командира роты взять взвод и пойти обходным путём, чтобы напасть на них сзади. Это было в 4-5 часов утра. Мы подошли сзади к месту расположения их взвода. Но вокруг у них был дозор, и один дозорный увидел, как мы подошли. Он нацелил на нас оружие, но бывший рядом со мной приятель выстрелом навскидку убил его. Но было поздно, дело было плохо: этот выстрел был слышен в их лагере, где они спали. У них началась такая сильная суматоха, что они не успели одеться: тот, от которого у меня остался ремень, не успел надеть его, потому что нужно было бежать. Мой ординарец пришёл через минуту и сказал: «Этот ремень причитается фенрику». С тех пор он у меня. Мало у кого есть представление, какие красивые вещи были в Красной Армии! »
Не секрет, что не только финны, но и немцы любили собирать с поля боя советские трофеи. Хорошие и качественные вещи ценят в любой армии.
Были ли у русских хорошие стратеги?
«Были, да. Конечно, было и такое, что рано убрали более высоких командиров, например, Тухачевского. Он был бы очень хорошим. Он своё дело знал. »
Хороши ли были советские командиры?
«Определённо да. Но что сделает, например, командир дивизии, которая в летней одежде направлена в Карелию в сильный мороз? Парни не справлялись, они замерзли все в лесах. И потом, когда “товарищи” сдавались, командиры их несправедливо расстреливали, по своему военному закону. »
Многие немцы негативно отзывались об умениях советских командиров первых дней войны. У финского ветерана сложилось иное мнение.
Как часто вы встречали противника осенью 1941 года, на пути к Ленинграду?
«На самом деле, было немного соприкосновений с врагом. Не весь фронт был в движении. На Перешейке летом 1941 года были сильные бои, но к концу года они утихли, и продолжались только в восточной Карелии. Конкретно в моём взводе довольно много солдат погибло, не могу их всех перечислить. »
Хорошо ли чувствовали себя в лесах советские солдаты?
«Да, довольно хорошо, но с нами не сравниться. Они были горожанами, с больших городов. Не видели леса, наверное. От Москвы на юг нет лесов. »
Как часто вам встречались беглые советские солдаты?
«Какое-то число было, но в нашем пункте немного. Но можно вспомнить, что русских пленных было много в южной Остерботнии, размещённых в фермерских домах, – там было и очень много образованных людей. »
Опишите свой рацион.
«Гороховый суп, картофель, – это варили на полевых кухнях. Но потом научились жарить на пластинах: были запеканки, процесс совершенствовался. В каких-то ротах были “лотты”, которые готовили еду. »
Финских солдат использовали в состав группы армий «Север». В таких тяжелых погодных условиях трудно представить, как воевать солдаты без горячего питания. Единственная радость для него и способ согреться в мороз.
Была ли Красная армия образца 1944-го года лучше?
«Очевидно, что вооружения у них было намного больше. Крупнейшее сражение, которое состоялось на Перешейке в конце войны, было самым большим сражением в истории северных стран, – битва на Валкеасаари (Valkea Saari). Там было так много солдат, и танков, и артиллерии, – тысячи дул пушек, – и прочее. Это никак нельзя сравнить. »
Спорить тут глупо. Действительно, за три года войны, советские командиры получили необходимый опыт, а также современную технику.
Вы верите в Бога?
«Нет, я полный атеист, не верующий. Несмотря на то, что у нынешнего архиепископа та же фамилия, что и у меня, – Мякинен. Но зато у меня такое же увлечение, что и у него: чтение детективов. »
Что вы почувствовали, когда узнали, что немцы проиграли сперва битву за Москву, а потом и Сталинградское сражение?
«Очень трудный вопрос. В любом случае, мы всегда получали информацию, где немцы были, но в конце концов мы в блиндажах рассуждали о том, что немцам очень трудно в России. Что передвижение немцев по России крайне утомительно для них: всё время противник вокруг. И русские постоянно наступают, уничтожают машины с провизией, убивают солдат, и так далее. Мы понимали, что это были утомительные сражения. Когда 19-я дивизия Вермахта с юга подошла к Выборгу, я был с ними, – я среди других принимал их позже на маленьком острове в Выборгском заливе, где я был начальником: немцы сдали его. Они были сильные бойцы, но они плохо владели техникой боя в лесной местности. У них были, например, палатки, но в конце лета было темно, и они не могли найти, где туалет. Туда вела верёвка, по которой они находили дорогу. Нам нравилось воевать в лесу: чем темнее, тем лучше, мы могли найти дорогу куда угодно. Мы хорошие лесные воины, мы в лесу очень опасны по сравнению с немцами. »
Вспомните свой самый страшный момент на войне.
«Не хочу об этом говорить: это немного связано с обращением с военнопленными. На передовой, когда идут в бой, там не спрашивают, кто из двух останется в живых. Немногие смогут об этом рассказать, мало кто бывал в такой ситуации, когда стоит вопрос: «ты или я». »
Хотелось ли вам вновь попасть в те места, где вы когда-то воевали?
«Меня это не интересует. Нет, нет! Я и так всё помню, это были слишком тяжёлые времена. Конечно, надо сказать, что война изменила все мои планы. В годы моей молодости моим идеалом было естествознание: я увлекался сбором растений, насекомых и прочим. Кормил гусениц бабочек. Потом, в конце 1944 года, ещё в годы Второй мировой войны, я поступил в технический ВУЗ, и из меня вышел технический инженер, целлюзно-бумажный инженер. Я выпустился, получил диплом инженера, в 1946-47 году.
Я вёл приграничную торговлю с Ленинградом, когда был руководителем целлюлозно-бумажного завода на границе, в Симпеле. У меня было много друзей по бизнесу в Ленинграде, они приезжали также в Финляндию. »
Разговаривали ли вы когда-нибудь с русскими о войне?
«Мы много лет вели торговлю, они и сейчас продолжают к нам. И мы ездили, например, в город Кириши, где нефтяные трубы. Мне нужно было представить сопровождавших, потом меня спросили: «А сами Вы кто?» Я сказал: «Чёрный буржуй». Когда мы ушли, оттуда пришёл переводчик, который прошёл обучение в Финляндии, – он учился на переводчика на русский. Он пришёл с охапкой красных цветов и сказал, что его попросили отнести красных цветов “чёрному буржую”. Мы хорошо ладили с русскими, рассказывая анекдоты, подшучивая друг над другом! Потом они спросили: «Почему у вас с собой нет ни одного финского коммуниста?» Я сказал: «Мы утром сходили на улицу, там было с сотню спелых коммунистов, – но финские коммунисты красные снаружи, белые внутри». Это была новая война, война подшучиваний!
Помню, когда мы в первый раз поехали в Ленинград по торговым делам, связанным с финской бумагой. Мы продавали такие коробочки, в которую упаковывали Ломоносовский фарфор. Русские заметили, что когда фарфор упаковывали в такие коробочки, намного лучше шла торговля. Но для успешной торговли надо не просто картон, а хорошую коробочку, футляр – и для духов, и другого – чтобы в неё упаковывать изделия. И вот, например, у нас была встреча с начальником правления русского парфюмерного завода. Я первый раз был в такой поездке, – и у меня, конечно, были и специалисты в попутчиках, и водитель. Мы с русскими клиентами сели за обеденный стол в первый раз, и хозяин хотел проявить уважение к нам, и первым обратился к нам: «Это ваша первая поездка в Россию?» − «Да, без винтовок первая»… »
Я не устану повторять, что простым солдатам, будь то немец, финн или русский, на поле боя делить нечего. К счастью, большинство ветеранов оставили ту ненависть, которую когда-то испытывали к врагу, на полях сражений, и не стали нести её с собой в мирную жизнь. Глупо спорить, кто был тогда прав. У каждого свой ответ на этот вопрос.
Сильно ли повлияли финские войска в той войне?
Финны балаболы и лесные немтари, а что бы яснее придурки!