Московская паника 1941 года

Московская паника 16 октября Великая Отечественная Война

К середине октября 1941 года столица Советского Союза оказалась в отчаянном положении. После тяжёлого поражения под Вязьмой между танками германской группы армий «Центр» и нею не осталось фактически никакого заслона. На новую Можайскую линию обороны пытались в авральном порядке наскрести какие-то резервы. 

В эти критические дни советская столица начала медленно, но верно сползать в беспредел и анархию. Порядок в городе довольно быстро удалось восстановить. Однако эти несколько дней растерянности, безвластия и неопределённости запомнились москвичам надолго.

Многие пишут, что при СССР, в послевоенные времена, московская паника 1941 года якобы была «секретным событием», о котором запрещено было упоминать. Это неправда. Разумеется, в школьных учебниках о ней не писали. Но во многих мемуарах и книгах о войне, которые выходили в СССР, паника в Москве в октябре 1941 года описана весьма подробно. И никто эти книги печатать не запрещал.

Установка Зенитки на крыше здания Москвы
Зенитка на крыше в Москве

Первым шагом к хаосу стала эвакуация советского правительства в 1941 г. Такое масштабное бегство никак не могло остаться незамеченным простыми людьми. Партийные функционеры поделились новостью с подчиненными и членами своих семей.

Из-за этого моментально разлетелись слухи о скорой сдаче Москвы врагу – как во время войны с Наполеоном. Вечером по Совинформбюро прошло невнятное и тревожное сообщение про «ухудшение положения на западном направлении и прорыв обороны на одном из участков».

Эвакуация правительства из Москвы в 1941 г

15 октября Государственным комитетом обороны было выпущено постановление № 801. Согласно нему, советское правительство, вместе с дипломатическим корпусом должно было немедленно эвакуироваться в город Куйбышев (в Самару), а Генеральный штаб –выехать в Арзамас. 

Уехать должны были все, в том числе и Сталин, на следующий же день – 16 октября 1941 года. Но вождь решил остаться. Распространённая история о том, что он приезжал на вокзал, в задумчивости ходил вдоль вагонов готового выехать спецпоезда – это художественный вымысел советских писателей и журналистов. 

На вокзал Сталин не ездил и думу на перроне не думал. Он остался потому, что понял: стоит властям (а в первую очередь – лично ему) покинуть город – и Москва действительно будет обречена. При тоталитарном режиме от первого лица государства зависит если не всё, то очень многое.

Ожидание врага
В Москве ждут скорого прихода врага

Из высшего руководства СССР в эти дни, кроме него, оставались немногие: Берия, Молотов, Микоян, Косыгин; группа офицеров Генштаба во главе с Василевским.

Что спровоцировало панику и массовые беспорядки 16 октября 1941

Член Военсовета Московского военного округа генерал Константин Телегин в мемуарах определил причины хаоса так: «Обывательские домыслы, трусость отдельных людей, провокационные слухи о якобы готовящейся сдаче Москвы».

Слухам было откуда взяться: крупные и мелкие партийные работники 16 октября 1941 года спешно бежали из Москвы на автомобилях, сбиваясь в колонны и создавая невиданные в то время пробки и заторы. 

10-классник 407-й московский школы Лев Ларский утром 16 октября наблюдал возле Заставы Ильича: «высокое начальство драпало в заграничных лимузинах с сигнальными рожками, чины пониже – в «эмках», более мелкие – в «газиках», автобусах, машинах «скорой помощи», фургонах «Мясо», «Хлеб», в «чёрных воронках», грузовиках, пожарных машинах».

«Машины были нагружены узлами, никелированными кроватями, кожаными чемоданами, коврами, шкатулками и прочим барахлом», – рассказывал журналист Николай Вержбицкий.

Простые люди, глядя на бегущее начальство, спешили на ж/д вокзалы и брали штурмом переполненные поезда.

Жители Москвы бегут из города
Беженцы

Справедливости ради, необходимо отметить: не все высокопоставленные коммунисты подчинились приказу об эвакуации и бежали с семьями и домашним барахлом. Многие из них прямо на лету принялись сколачивать из своих подчинённых добровольческие части ополченцев, собираясь сражаться с немцами чем попало, до последней капли крови. Но и эти импровизационные действия тоже вовсе не способствовали успокоению народа.

Пессимистические слухи усугубились тем, что утром этого дня – единственный раз в истории – не открылось московское метро. Его минировали и готовили к уничтожению, как и многие предприятия. Повсеместное сжигание документов, которое развернулось на предприятиях и в учреждениях 16 октября, напугало людей даже ещё больше, чем минирование.

Тем, кто добрался до работы объявляли, что предприятия закрываются, но не говорили ничего более или менее определённого: что делать дальше? Многим рабочим и рядовым сотрудникам вообще некому было задавать вопросы: начальство сбежало, бросив всё хозяйство на произвол судьбы. Но рабочим некоторых заводов выдали пособие в размере месячной зарплаты и месячную норму продовольствия. 

Всё это стало для народных масс, лишённых достоверной информации, толчком к панике и хаосу.

16 октября 1941 года – паника в Москве, как это было

Анархия началась во второй половине дня, когда встали трамваи и троллейбусы, отключилось отопление. Народ начал грабить магазины, склады, предприятия пищевой промышленности. Сначала – робко и нерешительно. А потом, убедившись, что никаких карательных мер за это не принимается – уже безобразно, в массовом порядке. По улицам суетились толпы мародёров, тащивших всё, что попадалось под руку; всё, что только могли унести.

На городских улицах и на выездах из города развернулись массовые грабежи. Писатель Михаил Михайлович Коряков (в те дни – лейтенант инженерных войск) был послан в Москву за противотанковыми минами. 

Первое, что он увидел на въезде в столицу по Ярославскому шоссе – это разграбление неуправляемой толпой грузовика с маслом, сахаром и консервами. Хозяин груза, тучный мужчина, напрасно пытался остановить вакханалию уверениями в том, что он везёт продукты рабочим, мобилизованным на рытьё противотанковых рвов. Его никто не слушал и не хотел слышать.

Удивившись, Коряков поехал дальше и чуть позже стал свидетелем того, как грабители потрошили чемоданы начальства, уезжавшего из Москвы на легковых машинах, а затем – и эпического разгрома магазинов на Тверской и Кузнецком Мосту.

Очередь в магазин за продуктами
Очередь у магазина

Другой советский писатель – Аркадий Алексеевич Первенцев, автор героических и проникновенных произведений о гражданской войне, сам стал жертвой грабителей. В отличие от Корякова, он уже тогда был признанным писателем, и даже автомобиль с личным шофёром имел.

В этом автомобиле его, вместе с женой и шофёром, и настигла толпа мародёров на выезде из столицы. Попытка прорваться не удалась: у машины выбили боковые стёкла и выволокли беглецов наружу. Первенцев отделался сравнительно легко: у них с женой забрали кое-что из имущества и отпустили, позволив ехать дальше. Помогло то, что нападавшие читали его знаменитый роман «Кочубей» и видели снятый по нему фильм. Писатель представился и предъявил мародёрам свои документы с фотографиями.

«16 октября брошенный город грабился. Я видел, как грабили фабрику «Большевик», и вся дорога была усеяна печеньем, я слышал, как грабили мясокомбинат им. Микояна», – вспоминает Аркадий Алексеевич. Он оставил подробные воспоминания о московской панике. Интересные, правда, написанные с явным намерением оправдаться за своё «бегство с тонущего корабля». 

Первенцев мотивировал своё решение просто: была объявлена эвакуация Москвы 1941, ему было предписано выехать в Горький. Он просто выполнял приказ. Если бы приказали взять винтовку и идти сражаться – он бы пошёл также решительно, как и в Горький. Звучит не очень убедительно.

Директор Ногинского завода №12 не испугался толпы бесчинствующих рабочих и спустил в канализацию 30 тонн спирта.

Разъяснение ситуации для граждан
Разъяснительная работа

Вот всего несколько эпизодов, нашедших отражение в отчёте начальника московского УНКВД старшего майора госбезопасности Михаила Журавлёва от 18 октября: 

«Группа рабочих завода № 219 напала на автомашины, ехавшие по шоссе Энтузиастов. Они свалили в овраг 6 легковых машин и разграбили вещи тех, кто в них ехал».

«Рабочие колбасного завода Московского мясокомбината имени Микояна за 16 октября разграбили около 5 тонн мясных изделий».

«Рабочие завода «Точизмеритель» напали на автомашины, гружёные личными вещами работников Наркомата авиационной промышленности, и разграбили их. Разъяснения оперативного работника районного отдела НКВД Ныркова их не удовлетворили. Ныркову и директору завода Гольдбергу грабители пригрозили расправой».

«Директор фабрики «Рот-Фронт» Бузанов разрешил выдать работникам печенье и конфеты. Между пьяными рабочими в процессе делёжки продукции произошла массовая драка».

«Толпа рабочих автозавода ЗИС требовала впустить их на территорию предприятия и немедленно выдать им зарплату. Попытавшиеся помешать им вахтёр и два милиционера были избиты. Вахтёру разбили лопатой голову».

Октябрь 1941 – эвакуация принимает нормальные черты

«Ну почему никто не выступит по радио?.. Пусть скажут хоть что-нибудь… Худо ли, хорошо ли – всё равно… А то мы совсем в тумане, и каждый думает по-своему», – так в документальном очерке Николая Вержбицкого говорит «бодрый старик» на улице охваченной хаосом Москвы.

Сталину пришла в голову та же идея, что и этому прохожему. 16 октября он приказал председателю Моссовета Василию Пронину подготовить выступление по радио и начать наводить в городе порядок.

По радио зазвучали позывные: «Широка страна моя родная». Потом, с металлом в голосе: «Внимание, внимание! Через ЗО минут будет передано выступление председателя городского Совета трудящихся Москвы товарища Пронина». Потом снова позывные, и опять, много раз – анонс выступления.

Спокойным и твёрдым голосом Василий Прохорович назвал вещи своими именами: в столице разразилась паника, началось массовое бегство руководителей без эвакуационных ведомостей, а также хищение социалистической собственности. Поэтому в Москве вводятся осадное положение и комендантский час. 

Лицам, покидающим столицу без надлежащего распоряжения, а также мародёрам и грабителям Пронин пообещал «привлечение к строгой ответственности». Кроме того, он объявил о возобновлении нормальной работы всех предприятий и учреждений, а также всех видов городского транспорта. Москва не будет сдана – подытожил глава Моссовета.

Москва осенью в 1941 году
Москва, осень 1941-го

Речь была подкреплена приказом применять к паникёрам и мародёрам жёсткие меры, вплоть до расстрела.

После этого всего за пару дней город совершенно преобразился, всё заработало, даже такси. На улицах появились военные и милицейские патрули. Паническое бегство народа прекратилось. Эвакуация населения и предприятий приняла упорядоченный и организованный характер.

Оцените статью
Добавить комментарий

  1. Дарья Рощина

    Война сама по себе очень страшна, тем более когда речь о Великой Отечественной войне, а на фоне отсутствия достоверной информации страх приобретает стихийную форму, что совершенно неудивительно. Все три основные реакции на страх – “бей, беги, замри”, можно наблюдать со стороны заложников этой ужасной ситуации. Решение Сталина самому оставаться в столице, довольно своевременно дать людям информацию и жестко регулировать ситуацию характеризует его как сильного и умного лидера. Совершенно неизвестно, что стало бы со столицей ещё за несколько дней, если бы было допущено промедление или ошибка.

    Ответить
  2. Андрей

    К сожалению великая отечественная война принесла много ущерба, которая запомниться на века, это хорошо что не все коммунисты бежали в то время, а оставались и сражались до последнего.

    Ответить
  3. Андрей

    Люблю очень тематику про вторую мировую войну, спасибо Вам, что делаете очень интересные статьи, мне всегда нравится читать, особенно про начало первой второй мировой войны, в том числе битвы за Москву

    Ответить
  4. Артем

    Честно говоря, я раньше и не знал про это событие. Правду говорят, что паника это страшная вещь, от которого многие могут и погибнуть, но ведь можно же было этого избежать, если бы в самом начале рассказали, какова была обстановка.

    Ответить