Как известно, содержание советских военнопленных в немецких лагерях было ужасным. Женщины-красноармейцы, попавшие в плен, не могли рассчитывать ни на какое снисхождение к ним. Дело обстояло с точностью до наоборот. Особенно на начальном этапе войны.
Воспоминания многих ветеранов вермахта и ваффен СС свидетельствуют о том, что в 1941 году, когда германский блицкриг победоносно развивался в глубину СССР, существовал негласный приказ: женщин-красноармейцев расстреливать на месте.
Начало войны: Фанатичек большевизма – в расход
Это распоряжение вышло потому, что немецкое командование рассматривало пленных женщин как ненужную обузу для быстро наступающей армии, а также как реальную угрозу для дисциплины в ней. Логика нацистов была простой: женщины не обязаны служить в армии. Стало быть, те из них, кто добровольно идёт на это – фанатички, которых можно и нужно убивать на месте, как евреев и комиссаров.
Низшие чины добросовестно выполняли этот приказ командования, зачастую применяя его даже к медицинскому персоналу. Попросту расстреливали всех женщин, захваченных в плен в советской военной форме.
В августе 1941 года по приказу Эмиля Кноля, командира полевой жандармерии 44-й пехотной дивизии, была расстреляна пленная женщина – военврач.
В городе Мглинске Брянской области в 1941 году немцы после захвата двух девушек-медсестёр немедленно расстреляли их.
После разгрома РККА в Крыму в мае 1942 г., в Рыбацком поселке «Маяк», близ Керчи, в доме местных жителей укрылась девушка в военной форме. 28 мая 1942 года немцы нашли её во время обыска, и тут же, во дворе, расстреляли.
В станице Старотитаровской немцами была расстреляна девушка в красноармейской форме. При ней местные жители нашли документы на имя Михайловой Татьяны Александровны, 1923 года рождения, уроженки села Ново-Романовка.
В с. Воронцово-Дашковское, на Кубани, в сентябре 1942 года были убиты пленные медики Глубокова и Ячменева. Перед смертью их пытали.
Всё это было в 1941 году, и частично в 1942-м, хотя тогда негласный приказ уже был отменён: пленных женщин, как и мужчин, решили использовать как рабов для остро нуждающейся в рабочей силе Германии.
Насильники в немецкой армии и армиях их союзников
Во многих подразделениях был определённый процент садистов и дегенератов, которые находили удовольствие в том, чтобы до расстрела «позабавиться» с приглянувшейся девушкой или женщиной из числа советских военнопленных. А порой на войне и обычные люди творят такие мерзости, которых никогда бы не сделали в мирной жизни. Тем более, что это не считалось военным преступлением, и никакой ответственности за такие действия не было предусмотрено.
Рядовой 11-й танковой дивизии Ганс Рудгоф писал, что зимой 1941-1942 гг. он видел у дороги обнажённые тела русских медсестёр. Они лежали расстрелянные, и на них были написаны похабные надписи.
Жители деревни Смаглеевка Кантемировского района Воронежской области в 1941 году видели, как нацисты вытащили раненую девушку-лейтенанта Красной Армии голой на улицу и застрелили. У неё были сильно порезаны руки, лицо, груди.
При взятии Ростова-на-Дону вермахтом передовой отряд немецких мотоциклистов ворвался в дом, где медсёстры из госпиталя собирались переодеться из военной формы в гражданские платья, но не успели. Их изнасиловали. Однако не убили.
Тяжёлый труд и издевательства в концлагерях
Комендант лагеря в Дрогобыче (Шталаг 328) капитан Штроер «положил глаз» на красивую девушку по имени Люда, из новоприбывших пленных. Когда она оказала сопротивление, немецкие солдаты по приказу коменданта привязали её к койке. Капитан её изнасиловал, после чего застрелил.
В Шталаге 346 (Кременчуг) в начале 1942 года лагерный врач Орлянд после медосмотра отобрал трёх молодых девушек, якобы своими «помощницами», и превратил их в своих наложниц. Его примеру последовали и некоторые другие немецкие офицеры.
Если офицерам вермахта нежелательно было вступать в интимные отношения со славянками – это могло повредить их репутации и карьере, то рядовой и унтер-офицерский состав имел здесь определённую свободу. Заполучив одну женщину-красноармейца, ее могла изнасиловать целая рота солдат. Если она после этого не умирала сама, её пристреливали. Офицеры тоже, при желании, могли совершать такие преступления тайком, под «благовидным предлогом»: взяв себе пленную девушку на время «для стирки белья и приготовления пищи».
Имелся «доступ к телам» пленных женщин-красноармейцев и у полицаев из лагерной охраны. В воспоминаниях о войне есть много свидетельств того, как они склоняли их к сожительству под угрозой смерти или просто насиловали.
Нет ничего удивительного в том, что плена советские женщины-военнослужащие боялись больше, чем смерти.
В документальной книге Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо» (1985) собраны воспоминания наших женщин – ветеранов Великой Отечественной войны. Одна из них рассказала, что однажды своими глазами увидела советскую медсестру, замученную нацистами. И после этого твёрдо решила всегда оставлять последний патрон в пистолете для себя – на случай угрозы плена.
